— Дом, — сказал Джек. — Земля, вода, дождь, яблоки…
— Довольно, Джек. Я извиняюсь перед вами. Я совершенно упустил из виду ваше происхождение. Теперь я готов поверить вам, что ферма у вас будет гораздо раньше четырехсот лет.
— Почему вы теперь так думаете?
— Он еще спрашивает! Хорош русский, нечего сказать. Да разве вы не знаете, что в России была революция?
— Прекрасно знаю. Но что из этого следует?
— Очень многое, дружище. За каким чортом вам выбиваться из сил в Америке! Ведь вы же имеете возможность получить землю бесплатно, когда угодно…
— Землю? Бесплатно? Сорок акров с водой?
— Ну, конечно, что-нибудь в этом роде.
Джек никогда ничего не слыхал о бесплатных фермах. Поэтому он близко подошел к Кропперу и испуганно спросил:
— Каким же образом можно получить бесплатную ферму?
— Да очень просто: после революции в России раздают землю задаром.
Джек недоверчиво покачал головой:
— Наверное какие-нибудь солончаки или пески?
— Да ничего подобного, жирнейший чернозем! Прямо как черная икра, которую в Нью-Йорк привозят с Волги и продают по двадцати долларов за жестянку. Намазывай на хлеб и ешь за обе щеки. В России почвы, лучшие в мире. И пахотной земли там в десять раз больше, чем во всех наших штатах. Большевики передали все поля, все леса, все луга трудящемуся народу. Купить земли там нельзя, а кто хочет работать, просто подними руку. Ему сейчас же отведут участок, и пожалуйте в поле. Хо-хо… Вы думаете революция это шутка? Ошибаетесь. Ведь ее и устраивают только для того, чтобы жизнь стала легче нашему брату…
Эти слова Кроппера потрясли Джека. Он прекратил разговор и лег. Час или два он пролежал с открытыми глазами, напряженно думая. Потом вдруг вскочил с койки и прошелся по камере. К этому времени Кроппер уже спал.
— Кроппер! — сказал Джек. — Кроппер, проснитесь.
— А? Что?
— Кроппер, сколько стоит проезд до России?
— Я думаю, что больше ста долларов. Но теперь из Нового Орлеана и Бостона везут тракторы и хлопок в русские порты. Если пристроиться на пароход, то на проезде можно даже кое-что заработать…
Джек сел на койку и начал что-то считать по пальцам. Немного погодя, окончательное решение созрело в нем: он должен немедленно ехать в Россию, получить там кусок земли, а потом выписать Чарли и начать такую работу, что небу станет жарко.
Кажется, в первый раз за все время пребывания в Америке Джек порадовался тому, что он русский. Он начал тихо шептать русские слова; оказалось, что он помнил почти все. И фразы у него составлялись. Да, конечно, он сумеет объяснить по-русски, что ему нужна земля, и сумеет доказать, что он русский и имеет право на землю. Больше думать было не о чем. Он едет в Россию, это решено!
* * *
Месяц в тюрьме прошел для Джека, как самая страшная пытка. Дело не в том, что его заставляли работать в тюремных мастерских, вертеть в прачечной стиральную машину и мыть полы холодной водой. Все это он проделывал без особого отвращения. Пытка заключалась в том, что драгоценное время текло непроизводительно. Узнав, что в России можно бесплатно получить ферму, Джек лишился покоя. Ему все казалось, что он из-за месячной проволочки может опоздать. А вдруг закон о земле будет отменен? Или введут какие-нибудь ограничения? И Джек сгорал от муки в тюрьме, бегал по камере, а когда засыпал, то стонал и плакал во сне.
Его уже теперь не удовлетворяли разговоры с Кроппером. У слесаря были только самые общие представления о русской революции. Он знал, что русские рабочие выгнали своих капиталистов вон из страны и образовали рабочее государство. Потом началась война со всем миром, русские победили, долго голодали, а теперь поправляются.
Джек напрягал память, желая увязать то, что он видел в России, с рассказами Кроппера. Он помнил, что война действительно была. На его глазах сгорела деревня Починки, и в огне погибла его семья. Он помнил, что во время проезда по Сибири на станциях стояли войска разных национальностей, и люди говорили о наступающих большевиках. Тогда он плохо разбирался во всем этом. Но теперь каждый клочок воспоминаний, подтверждавший слова Кроппера, вызывал в нем радость. Да, конечно, в России все именно так, как рассказывает слесарь!
Сибирь выплывала в его памяти, как огромная лесистая страна, где земли бесконечно много, а людей совсем мало. Вероятно, большевики и раздают сибирские земли. Надо ехать в Россию, и как можно скорей. Нельзя терять времени… Нельзя…
Но дни в тюрьме тянулись очень медленно, как серые коровы, выходящие из хлева на ферме в Канзасе. Не было сил, чтобы поторопить их. И Джек по вечерам прислонялся головой к стене и тихо выл от тоски, как волк, попавший в капкан.
Глава десятая
ДЖЕК КОНЧАЕТ РАБОТУ В АМЕРИКЕ
НО ВОТ месяц кончился.
Джек простился с Кроппером, которому оставалось отсидеть еще неделю. Слесарь дал ему свой адрес на отделение профессионального союза и просил непременно писать из России. Джек обещал.
В тот же вечер Джек отправился на север.
Он даже купил себе билет, так как рисковать ему теперь не хотелось. Был уже декабрь месяц, и Джек понимал, что именно зимой надо приехать в Россию, чтобы подготовиться к пахоте. Вот почему он ехал не только с билетом, но даже в скором поезде.
Чарли в это время переживал тяжелые дни. Он думал, что Джека нет больше в живых. Он телеграфировал в больницу, желая узнать, скоро ли выпишется его приятель. Из больницы ему ответили, что Джек давно выздоровел и уехал. Чарли и в голову не приходило, что Джек мог попасть в тюрьму. И он жил в тоске, отгоняя от себя мысль о смерти Джека. Но эта проклятая мысль по ночам лезла в голову и не давала Чарли спать.
Невеселый был этот месяц.
* * *
Джек приехал на место работ Чарли днем, когда тот уже ушел в лес. Узнав, где именно работает Чарли, Джек отправился к нему прямо по лесу, по снегу. Пока он искал приятеля, время подошло к обеду. Но это не смущало Джека. Он рассчитал, что это даст возможность Чарли получить заработок за полдня.
Чарли обмерял бревна у рельсового пути, когда Джек его заметил.
— Эй, Чарли! — закричал он. — Кончай работу на сегодня.
— Джек, дружище… Значит, ты жив? Какого же ты чорта не написал ни словечка?
По серьезному и даже торжественному лицу Джека Чарли понял, что сейчас ему будет сообщена удивительная новость. Но такой новости он все-таки не ожидал. Еще бы! Ведь Джек подошел близко к нему и твердо сказал:
— Ну… Через месяц у нас будет своя ферма, бродяга!
При этом ударил его рукой в грудь.
Чарли присел от удара, от удивления, от восторга.
— Сорок акров с водой?
— Именно.
Чарли побледнел.
— Ты, конечно, шутишь, Джек?
— Нет.
— Что же ты делал этот месяц в таком случае? Говори. Ты нашел деньги? Да ну, говори же скорей, где ты был!
— Только в тюрьме, Чарли. Именно там я нашел то, что нам надо.
Вечером приятели решили, что Джек не будет наниматься на работу в лесу. Он употребит оставшиеся доллары на проезд до Бостона и оттуда с первым же пароходом отправится в Россию. Там получит землю, по возможности ближе к городу и шоссе. По получении земли сейчас же телеграфирует Чарли.
До присылки этой телеграммы Чарли продолжает работать в лесу и копить деньги. Затем он закупает все, что нужно для хозяйства в России, семена, мелкие инструменты, руководства и выезжает, не медля ни минуты. Если все произойдет именно так, можно будет поля засеять уже этой весной, а к осени снять урожай. Иными словами, собственная ферма у ребят будет через несколько недель.
Чарли был почти на год старше Джека, но он в многом ему подчинялся. Джек всегда рассуждал и действовал обстоятельнее, может быть потому, что провел свое раннее детство не в скитаниях, а среди расчетливых крестьян. Против нового проекта Джека Чарли не нашел никаких возражений. Он даже не обмолвился словечком о том, что их будущая ферма переносилась в другое полушарие, за тридевять земель. Чарли не обратил никакого внимания на эту мелочь. Ведь он прекрасно знал, что земля везде одна, и везде одинаковы яблоки, молоко и пшеница. Везде надо засучивать рукава повыше и работать до седьмого пота, чтобы снять урожай. А раз так, тоне все ли равно, в каком полушарии будет ферма!
Только перед самым прощанием Чарли спросил Джека:
— А ты не подведешь меня, дружище? Не забудешь обо мне, когда сделаешься самостоятельным фермером?
— Ты с ума сошел, Чарли, — ответил Джек. — Мало мы с тобой поработали вместе в Америке, что ли? Когда я забывал тебя?
— Но ведь Россия очень далеко, Джек. А ты не написал мне письма даже из Петерсбурга. Знай, если ты меня забудешь, я перестану верить в дружбу навсегда.
— О дружбе мы поговорим с тобой в России, старик, на собственной ферме, у камина. А пока пиши мне письма как можно чаще о своей работе. В тот же день, как я обоснуюсь, ты получишь адрес телеграфом.
